Мастерская Внутренней Силы
Самая большая концентрация представителей автономной власти народа Виррарика в современной истории произошла в начале февраля 2012 года. Более шестисот маракаме, хикареро, и кантадорес собралось на особой церемонии, чтобы проконсультироваться с Великим Духом по проблеме Вирикуты, где горнодобывающие компании ставят на грань уничтожения священные для Виррарика земли. Чуть меньше, чем 50-ти не-индейцам было дозволено принять участие в этом ритуале, очень интимном и загадочном, полном непонятных для них символов, которые, каким-то образом, воплощают голос гор.
И это именно то, что произошло в одну из ночей февраля на вершине Опалённой Горы…
Вирикута, штат Сан Луис Потоси, Мексика. Эусебио поёт, все хранят абсолютное молчание. Его голос – едва слышный шёпот, смешивается с потрескиванием дров, сгорающих в костре. Понемногу его пение нарастает, обретает объём – до того момента, когда оно переходит в крик в длинном и жалобном завывании, похожем на крик раненого животного. После этого он долго молчит, тяжело дышит и начинает петь снова.
Эусебио де ла Крус - самый мудрый и старый маракаме из более, чем шестисот маракаме, хикареро и кантадорес, собравшихся в эту ночь на вершине Опалённой Горы для консультации с Великим Духом и духами окрестных гор. Никогда, по крайней мере, в современной истории, не были объединены одновременно столько представителей духовной и политической власти народа Виррарика в одном единственном месте.
Политические и исторические различия отделяли и ссорили этот народ между собой в течение почти целого столетия. Сегодня все они объединяются вместе, готовые к выработке общего плана действий, чтобы противиться вместе ударам против Вирикуты, их священной земли.
Вирикута вмещает в себя более 140 тысяч гектаров территории, которые простираются от гор Реаль де Каторсе до низин штата Сан Луис Потоси. Канадские предприятия First Majestic Silver и Revolution Resources Corp получили от федерального правительства Мексики концессии для проведения разведки и добычи полезных ископаемых на большей части священной зоны Вирикуты. И это несмотря на то, что закон Мексики прямо препятствует этому, и вся территория официально декларирована как особо охраняемая природная территория, с десятками растительных и животных видов, которые обитают только здесь, и ни в каком другом месте Планеты.
Лицо Эусебио покрыто глубокими бороздами. Его глаза - едва видимые прорези в складках морщин – пристально глядят в глубину костра, пробуя расшифровывать этот алфавит света. Пламя даёт ему знаки своими всполохами огненных пальцев, ветер шепчет слова на другом языке. Быть маракаме, или шаманом, это нелёгкая задача. Год за годом они должны подчиняться ритуалам очищения, в течение которых они признаются во всех своих грехах; учиться правильным способом есть хикури, божественный пейот; запоминать наизусть священные песни и общаться с силами Природы.
Маракаме всегда является духовным гидом в сообществах Виррарика, и пользуется большим уважением и властью.
Из своей «хикара», небольшой чаши из тыквы, Эусебио извлекает гроздь хикури и медленно жует перед тем, как продолжить пение. Его песни с каждым разом становится более длинным. Постепенно к нему присоединяются другие поющие, причудливо переплетая свои голоса и создавая гипнотическую атмосферу, которая заставляет вибрировать склоны окружающих гор.
Пение будет звучать всю ночь. Женщины спят около маленьких огней, зажженных от главного костра, дети играют, скрытые под покровом ночной темноты.
Индейцы Виррарика, завернувшись в свои традиционные пестрые одеяния, противятся немилосердному холоду высокогорья. Цвета их одежд еще едва различимы в темноте. Нет ни одного одеяния, равного другому. Каждый элемент узора отображает различный взгляд на мир, и у каждого есть своё мифическое значение. Так, по краям идут вышитые перепела и орлы, цветы, бутоны пейота, павлины и олени. Узоры всегда выполнены насыщенными, сияющими цветами, которые священный пейот показывает женщинам Виррарика. Они находят эти узоры в своих особых снах, думая специально о человеке, который будет носить эту одежду.
Скрипка поёт своими струнами под огромной полной луной…
Слева от маракаме Эусебио, также созерцая огонь, на корточках сидит другой человек, с прямой спиной и твердым взглядом. Его одежда – само совершенство красоты – орлы и перепела, вышитые бирюзовой нитью, танцующие вокруг цветов и бутонов пейота.
Его зовут Сантос де ла Крус Карильо, он - президент общественного совета сообщества Банкос де Сан Иполито, в штате Дуранго. Он является одним из ключевых персонажей в проблеме глубокого понимания конфликта между горнодобывающими компаниями и культурой Виррарика.
«Мы не позволим этому произойти» – говорит он. Его голос твердый и он изредка пронзительно смотрит прямо в глаза собеседнику – «Они отказывают нам в нашем праве на то, чтобы существовать как культура. Это этноцид».
Несмотря на то, что он родился в сообществе Сан Андрес Коамиата, в муниципалитете Мескитик, штат Халиско, Сантос прожил почти всю свою жизнь в штате Дуранго. Это произошло из-за многочисленных сельскохозяйственных и территориальных конфликтов в Сан Андрес, разделивших его на многочисленные маленькие поселения и растерявших большую часть его основной территории.
История на этом не закончилась. Сантос вырос, наблюдая, как аграрные реформы отнимали все больше земли у его народа, отдавая их в коммунальное землепользование пришлым метисам и частным предпринимателям, которые могли оплачивать адвокатов, чтобы приобретать землю юридически.
Сантос к этому времени давно понял, что молитвы сами по себе не способны бороться против запутанного механизма современных законов.
Поэтому он принял решение покинуть временно своё сообщество и, вместо того, чтобы превратиться в маракаме, сфокусировал свою жизнь на современном обучении.
Не обладая каким либо источником экономической поддержки, Сантос поступил в колледж, устраиваясь, в то же время, на временную работу, чтобы поддерживать себя. Он спал мало, ел ещё меньше. Но лишения закалили его волю и, в конце 1998 года, Сантос получил стипендию в Технологическом Институте Высшего Образования Запада (ITESO), чтобы изучать право. Он с честью получил ученую степень в 2003 году.
«В Мексике законы - мертвые бумаги. Они ни для чего не служат» – говорит он, в его голосе напряженность и грусть – «Только посредством международных инстанций возможно нажать на мексиканское правительство».
Дело в том, что уже больше десяти лет Сантос пробует защищать не только его священную землю, но и каждое сообщество Виррарика, а также природные храмы, которым угрожают гостиничный бизнес, горнодобывающие корпорации и фермерские предприятия. Его усилия не имели большого успеха, несмотря на то, что во всех случаях он доказал юридические нарушения и ущемления прав коренных народов, которым по закону принадлежат их земли.
Поэтому в мае 2011 года он принял решение вывести борьбу на международный уровень, возглавив процессию Виррарика в Нью-Йорке. Он представил свой случай в комиссии ООН, где он выступал перед Постоянным форумом по вопросам коренных народов.
Огромные здания, казалось ему, норовили упасть сверху, когда он прибыл в Нью-Йорк. Он, полагавший, что он привык к городской жизни, чувствовал себя подавленным этими необыкновенными конструкциями, почти такими же большими, как и его родные горы.
Ему удалось добиться специальной аудиенции с Джеймсом Анайя, одним из наиболее признаваемых специалистов мирового уровня по правам коренных народов. Джеймс Анайя предложил свою помощь и содействие в деле Виррарика по защите Вирикута. Сантосу предоставили три минуты на Форуме для презентации своего случая.
Сантос появился на Форуме в своей традиционной одежде: белом костюме с изумрудно-зелеными оленями, вышитыми на груди. Это, в дополнение к его выпрямленной фигуре и решительному взгляду, сразу вызвало уважение среди представителей Форума.
Он начал читать свою речь, но три минуты были явно недостаточными. Замигал световой сигнал, и на табло появилось объявление, показывая ему, что его время истекло.
Сантос не обратил внимания на предупреждение и продолжил говорить с решительностью. Он не для того путешествовал столько тысяч километров, чтобы теперь замолчать. В конце концов, его речь длилась больше восьми минут, и взрыв аплодисментов стал её эффектным завершением.
«Уичоли – крайне практические люди» – комментирует Хоанес Неурат, этнолог, специализирующийся на культуре Виррарика – «Они способны приспосабливаться к любой ситуации с тем, чтобы защищать эту землю. Они – не типичные, оставленные позади и изолированные от мирового прогресса аборигены мира. В прошлом году они не только путешествовали в ООН, но также и посетили офис канадской корпорации в Ванкувере, чтобы потребовать объяснений. Если кто-то сможет остановить горнодобывающее компании, так это они».
Город Реаль-де-Каторсе – последняя наша остановка перед тем, как отправиться к Эль Кемадо – Опалённой Вершине – самой священной горе для Виррарика. Месту, где, согласно мировоззрению Виррарика, было рождено Солнце, Вселенная и сама жизнь. Это обманчивый город. Роскошь его конструкций и имена его улиц отсылают нас в эпоху, когда горнодобывающая активность была символом богатства и прогресса.
Но, несмотря на туризм и те фильмы, которые были сняты в его окрестностях, это место стало городом-призраком, в который он превратился после того, как рудные жилы иссякли. Компании оставили после себя лишь ореол нищеты и запустения, вместе с заброшенной землёй, непригодной для земледелия из-за вредных эффектов от технологии извлечения руды.
По мере удаления от города, по краям дороги встречаются развалины построек, окружающих заброшенные шахты. По всем горам разбросаны вырытые колодцы— такие глубокие, что можно бросить монету и никогда не услышать, когда же она коснется дна. Внезапно, дождь, на этот раз в форме града, вновь падает неба, окрашивая в белое окружающие холмы.
Кое-что странное происходит в последнее время: вот уже три года, как здесь не падал дождь.
Виррарика, одетые в свои яркие одеяния, продвигаются дальше, оставляя постройки позади. Издали их группы похожи на маленькие белые змеи, которые движутся возле гор.
Немногие не-индейцы, могут участвовать в церемониях Виррарика. И гораздо меньше – в такой особенно важной, как эта. Виррарика очень закрыты в том, что касается их традиций, и заслужить их доверие нелегко. То, зачем они ходят сюда наверх, в горы, столетиями охранялось как самый глубокий секрет. Поэтому для всех следующее сообщение звучит неожиданно: «Власти Виррарика договорились о том, что особенные гости и представители средств информации могут быть приняты на церемонии при условии, что они воздержатся делать фотографии до рассвета» – около 10 часов ночи говорит тонкий мальчик, дрожа от холода.
Мы рассаживаемся около костра. Нас более 50-ти не-индейцев – «тевари», как говорят Виррарика – наблюдая что-то, чего мы совсем не понимаем. Темноты недостаточно, чтобы скрыть наше присутствие. Маленькие костры были зажжены по всему холму. На самой вершине маракаме продолжают говорить с главным огнем, зажженным в центре серии концентрических кругов, намеченных камнями. Круги отмечают границу, которую нам, тевари, запрещено пересекать.
Увидев нас, кто-то из Виррарика нам улыбается, другие смотрят на нас с боязнью. Старики совершенно игнорируют наше присутствие.
Им вряд ли очень приятно слушать наш светский шепот или смех, который внезапно звучит в середине их молитвы, на самой священной вершине их гор. Для них, мы – хуже, чем приведения, проходимцы, которых они вынуждены терпеть и даже сделать соучастники в самых интимных из их ритуалов.
В более чем 3 тысячах метров на уровне моря, ночь надвигается медленно, все более темная и холодная. Пение не задерживается ни на секунду и понемногу становится более интенсивным, более сложным. И мы можем ограничиваться только тем, чтобы наблюдать издали загадочный ритуал, полный непонятных для нас символов, но который, кажется, действительно воплощает голос окружающих гор.
Виррарика приветствуют восходящее солнце пением горнов. Воздух наполняется отражённым эхом и вдруг гремит гром – точно в тот момент, когда солнце бросает свои первые лучи к небу.
У центрального огня Эусебио продолжает петь. Музыканты объединили десятки гитар и скрипок, которые не прекращают играть простые и спутанные мелодии. В течение рассвета был принесен в жертву бык и сейчас лужи крови темнеют около огня, пока группа из почти 50-ти танцоров неистово топает ногами в танце вокруг, чтобы побороть холод, провожая его криками восторга.
«Конечно, Уичоли ничего не делают и ничего не смогут сделать!» – кричит кто-то из танцовщиков, вызывая взрыв смеха вокруг них – «Опалённая Вершина останется территорией фермеров, и Реаль-де-Каторсе будет во владении горной промышленности!»
«Это паломники» – объясняет Сантос – «Они шли сюда в течение многих дней, и во время паломничества они меняют имена вещей и переворачивают мир вверх тормашками». Кто-то из них повторяет девизы, которые в красочных образах поддерживают возрождение добывающей активности на этих территориях
Внезапно, церемония приобретает драматическую окраску, каждый воплощает отличный от себя образ, и все, кажется, продолжают поставленное с совершенством представление. Назначаются представители фальшивых властей, шуты, и всё пространство наполняется ощущениями праздника. Только самые старые маракаме продолжают своё торжественное пение. К этому времени они уже преобразовались в богов, и могут сохранять искреннюю правду своего языка в самой середине праздничных хлопот рассвета.
Небо осталось там внизу. Плоскогорье исчезает за большим белым пенистым занавесом. Облака обнимают горы. Через мгновение все замолкают, и только слышится все более энергичное пение Эусебио. Скрипки и горны снова резонируют с горами вокруг, создавая грохот войны в воздухе.
Радость, которая наполнила всех участников, кажется, показывает, что Дух говорил, и что его слова были хорошими.
В более высокой точке холма группа женщин совершает маленькую церемонию исцеления. Около огня были размещены фотографии детей и подношения в виде стрел и чашечек. В руках одной из женщин с кудрявыми волосами виден маленький ягнёнок с черной шерстью. Его глаза блестят и отражают огонь. Женщина поет ему, убаюкивая это мелодичным голосом, пока другие две женщины молятся за её спиной.
Пение продолжается более одного часа. Вдруг, женщина берет нож и делает быстрый разрез по шее животного. Красная река начинает быстро бежать по его маленькому телу, брызгая на огонь, который оживает на мгновение. Женщина не останавливает своё пение, все более нежно смотря на ягнёнка, который не издаёт ни звука жалобы. Нет никакого мелькания страха или боли в его глазах. Женщина его отпускает, и ягнёнок делает пару кругов около огня. После он прыгает, поливая всё кровью вокруг себя, не догадываясь, что его жизнь струёй убегает от него. Сцена кажется проявленной из древней басни, из изначального мифа. Внезапно, ягнёнок издаёт слабое блеяние и начинает медленно становиться сонливым, счастливо вручая свою жизнь в качестве пищи и жертвоприношения.
Около полудня церемония уже почти совсем заканчивается.
Старики объединяются около центрального круга с огнём и берут слово. Каждый из них обязан высказываться от имени сообщества, которое они представляют. Их голос, когда они говорят на языке Виррарика, закаленный и могущественный. Это очень отличается от того, когда они говорят по-испански – на чужом языке, неспособном выражать их эмоции. Через небольшой промежуток времени становится известно, что маракаме сделают публичное заявление, полученное от их предков, а также их соглашения, к которым они пришли в течение более чем 12-ти часов молитв и непрерывного пения.
Заявление гораздо более серьёзное, чем даже могло бы ожидаться.
Маракаме Эусебио де ла Крус сообщает, что весь народ Виррарика объявляет себя в полной оппозиции всем видам горной промышленности, которая подвергает опасности окружающую среду священной земли Вирикута, также как и промышленности томатных фермерских хозяйств, которые загрязнили и истощили почву плоскогорья.
И он сообщает, что все сообщества народа Виррарика забыли свои исторические различия, чтобы объединяться в едином фронте сопротивления, прося в свою очередь опору и солидарность всех метисов и общественных учреждений.
Медленно паломники начинают пускаться с горы, утомленные долгой ночью. Их походка уверенна и безопасна, несмотря на усталость, как будто они знают каждую пядь этих холмов. Их горны резонансом звучат в последний раз в горах, как бы будя их из тысячелетней спячки. Перья их шляп, их мувиери и их стрел запутываются в растительности пустыни.
Их одежды идеально вписываются в окружающее пространство. Приближается вечер. Солнце исчезает на западе, как огромная монета, которая медленно падает в расселину на горизонте. На противоположной стороне рождается полная, блестящая луна.
В течение нескольких минут, ночь и день изображают сражение цветов в небе над нами, пока дует ветер, каждый раз со всё большей силой. Мы храним молчание, неспособные ничего говорить перед этими такими простыми, и такими величественными богами.
© Карлос Акунья
Перевод: Сергей Рословец
